— У меня нет никакого имущества, — ответил Авзонг-Цауайнон, — чем я могу заплатить вам калым? Вот есть у меня только лук и меч, если они вам нужны, то даю их вам.

Великан и его сыновья ответили ему:

— Они нам не нужны. Если у тебя нечем уплатить калым, то мы предлагаем тебе другое.

— Что же это? — спросил их Авзонг-Цауайнон.

— У нас есть ушат в сто ведер пива. Мы установим его в саду под деревом, наполним пивом, а ты подними его на вершину дерева и опусти обратно, не пролив ни одной капли. Вот тогда по адату ты станешь нашим зятем, а мы не будем чувствовать себя оскорбленными.

Авзонг-Цауайнон согласился с требованием великанов. Они вынесли ушат в сад, установили его под крепким деревом и наполнили пивом. Авзонг-Цауайнон схватил его одним пальцем, как маленькую птичку, поднял на вершину дерева, а затем опустил обратно, но при этом пролил одну каплю. Тогда он сорвал с себя пуговицу и бросил ее позади себя.

Великаны захлопали в ладоши, увидев, что он пролил каплю. А он поставил ушат на землю и сказал им:

— Эх вы, глупые! У меня упала пуговица, а вы ее приняли за пролитую каплю. Разве вы сами не видите ее?

Они поверили ему. Тогда отец великанов сказал своим сыновьям:

— А теперь зайдем в дом!

Они зашли в дом, и тут сыновья великана снова сказали, что вопрос о калыме еще не решен.

— В таком случае скажите, каково ваше желание? — спросил Авзонг-Цауайнон.

Те указали ему на озеро:

— Вот в том озере, — сказали они, — сидит вепрь. Если ты его убьешь, то между нами больше не будет спора и ты станешь нашим зятем.

А вепрь этот уничтожал людей и животных в окрестных селах. Даже великаны не смели проходить поблизости от него, обходили его за версту.

— Ладно, — сказал Авзонг-Цауайнон, — но я даже не знаю, где он обитает. Завтра отведите меня туда и покажите его мне.

На следующее утро они встали, позавтракали и вместе с Авзонг-Цауайноном выступили в путь. Они указали ему озеро, в котором обитал вепрь, и объяснили ему:

— На берегу озера стоит дерево. Иди туда и остановись под деревом. Вепрь явится к тебе. Мы же отправляемся на охоту, а вечером по пути проведаем тебя, узнаем, что с тобой случится.

Авзонг-Цауайнон пошел к озеру, дошел до берега и стал под ним дожидаться вепря. Он ожидал его долго, но вепрь не появлялся. Лишь к вечеру, рассекая воды озера на две части, он явился, выскочил из озера, напустился на Авзонг-Цауайнона, и они схватились. Авзонг-Цауайнон поймал его хвост. Вепрь поворачивался к нему, а он, держась за его хвост, отскакивал в сторону, и так они кружились вокруг дерева. Великаны застали их, когда они кружились в схватке вокруг дерева, и, боясь приблизиться, стали издали наблюдать за ними. Авзонг-Цауайнон улучил момент, выхватил свой меч, нанес вепрю удары по шее, и голова его отлетела от тела. Вепрь упал, Авзонг-Цауайнон помахал рукой великанам:

— Не бойтесь, идите сюда!

Тогда они подошли к нему и спрашивают:

— Почему ты заставлял его еще кружиться вокруг дерева?

А он им ответил:

— Какие вы несообразительные: вы никогда не видели пляски вепря, и я вам показывал ее.

Они на радостях окружили Авзонг-Цауайнона, в восторге стали подбрасывать его вверх, стали с ним играть и смеяться.

— Ты не только его убил, ты открыл дорогу всем. Теперь уже никто не будет бояться ездить по этой дороге. Ты оказал благодеяние всему народу, — сказали ему братья-великаны.

Авзонг-Цауайнон приказал им:

— Быстро снимите шкуру вепря, а мясо его разделите на семь частей.

Великаны разрубили тушу вепря на семь частей и спрашивают:

— Зачем ты заставил нас разрубить тушу вепря на семь частей, когда нас самих с отцом восьмеро да ты девятый?

— А вы хотите заставить меня нести поклажу?

— Не-ет, мы не заставляем тебя нести!

— В таком случае пусть семеро возьмут по одной части и несут, а я сяду на восьмого и поеду впереди вас, а вы будете следовать за мной.

Сел он верхом на отца-великана, и они выступили, растянувшись в ряд, вслед за Авзонг-Цауайноном. Через какое-то время великаны прибыли в свой дом и сложили с себя поклажу, Авзонг-Цауайнон тоже слез с отца-великана. И вот тогда он был признан их зятем, они показали ему невесту и поселили его с собой. Отец-великан отвел ему отдельную палату, и стал он жить там вместе со своей женой.

Они прожили так некоторое время. Но однажды утром, когда великаны собрались отправиться на охоту, отец-великан зашел к Авзонг-Цауайнону и дочери и сказал им:

— Мы уходим на охоту, а вы остаетесь одни и будете скучать, поэтому даю вам ключи. Все богатства, какие у нас имеются, сложены в отдельных палатах. Вы можете открыть шесть дверей, обходите их, осматривайте, а затем закрывайте их, но ни под каким видом не вздумайте открывать седьмую дверь.

И он указал им эту седьмую палату.

После отъезда великанов они долгое время жили весело, радовались драгоценностям, золоту и прочим богатствам. Обычно двери они потом запирали. Но по прошествии какого-то времени Авзонг-Цауайнон призадумался и сам себе говорит:

— Яраби 55 , что может быть в этой седьмой палате? Откроем ее и осмотрим, а затем быстро ее закроем.

О своем желании он сказал жене, но она ему ответила:

— Не открывай ее, ничего хорошего для нас в этом не будет. Они и сами ее никогда не открывают.

Он не послушался жены и открыл палату. А там сидел семиголовый великан, привязанный цепями к семи столбам. Около него был пруд. Авзонг-Цауайнон спрашивает его:

— Яраби, кто ты такой и почему ты здесь так беспомощно страдаешь? Почему на тебя наложено такое наказание?

А тот говорит:

— Ты очень жалеешь меня?

— Да, — отвечает Авзонг-Цауайнон.

— В таком случае побрызгай вот этой водой на мои цепи, которые заржавели на мне, и тогда мне станет легче.

Авзонг-Цауайнон побрызгал на цепи водой, и они со звоном распались; семиголовый великан вскочил и набросился на Авзонг-Цауайнона, сказав ему:

— Ты сделал мне добро, и я тебя не убью!

Он забросил его на чердак, а сам схватил жену его, вскинул на плечо и пустился в бегство. Он помнил, где находится его дом, и направился прямиком в ту сторону.

Сколько пробыл Авзонг-Цауайнон на чердаке — кто это знает. Он проплакал долго, а затем слез с чердака и сел печально. Вечером вернулись домой великаны. Они побоялись что-либо сказать своему зятю, но отец ему сказал:

— Ты погубил и себя, и нас. Раз он вырвался на свободу, он съест нас. Девушка девушкой, но он погубит и нас самих, нам уже невозможно жить. Не мы его привязали, а все великаны, когда они еще были великанами, и для безопасности крепко привязали его в одной из моих палат. А теперь ты его выпустил, и всех нас ждет гибель.

— Не сокрушайтесь, — сказал Авзонг-Цауайнон, — я поддался обману, но теперь я его убью, я не пощажу его. Даю вам слово, что вы еще увидите свою девушку, я ее приведу обратно.

— Как ты сможешь его убить? — говорит ему отец. — Если бы его можно было лишить жизни, то это сделали бы все великаны вместе. Но ему нет смерти, потому-то мы его и привязали. Душа его находится не в теле его, а где-то в другом месте, но где — никто не знает, кроме него самого. Как же ты его убьешь? Но раз ты уходишь, вот тебе войлочная плеть, и если тебе встретится какой-либо беспомощный человек или покойник, ударь его слегка этой плетью со словами: «Боже, обрати его в прежнее состояние!» — и тогда он станет тем, кем был.

— Я отправляюсь, — сказал великанам Авзонг-Цауайнон. — Продолжайте работать, а я через какое-то время вернусь обратно.

Он выступил в дорогу, нашел в степи тропинку и сказал себе:

— Пойду по этой тропинке, она куда-нибудь да ведет, и, может быть, мой поход окажется успешным.

Пошел он по тропинке и видит такого же силача, как он сам. От поясницы и выше это человек, а от поясницы и ниже он ушел в землю, окаменел.

— Кто ты такой, что с тобой? — спрашивает его Авзонг-Цауайнон. — От поясницы и выше ты человек, а от поясницы и ниже окаменел?